Связь, ассоциированность цвета и звука издревле привлекает к себе внимание философов и поэтов, психологов и лингвистов, а в современном мире — и специалистов по массовой коммуникации, рекламистов и маркетологов. Откуда возникает ощущение, что звук «а» — «красный»? Свойственно ли оно всем? Или большинству? Или оно полностью индивидуально, и для другого человека «а» окрашен совсем в другой цвет? Можно ли использовать такие связи в массовой коммуникации? В начале это были просто интуиции одаренных, затем они сменились попытками объяснения и экспериментального установления фактов. Единого понимания сути этого явления нет до сих пор, однако некоторые факты в науке накоплены.
Так, к примеру, один из известных авторов в этой области, лингвист А.П.Журавлев приводит следующие данные по гласным звукам русского языка (обобщенно по результатам нескольких экспериментальных процедур) (Журавлев, 1974):
А — ярко-красный,
И — синий, голубой,
О — светло-желтый,
У — сине-зеленый,
Ы — черный, темный,
Э — желто-зеленый.
Надежность полученных результатов подтверждается тем, что различные процедуры дают сходные ответы. И все же необходимо содержательно проанализировать сами эти процедуры, чтобы понять, измеряют ли они то, что призваны измерять (другими словами, являются ли они валидными).
В работах А.П.Журавлева применялись три методики:
1. В первом случае испытуемым предъявлялись гласные, и они свободно называли наименование цвета предъявленного звука.
2. Во втором варианте оба списка — и звуков, и цветонаименований были фиксированными, предлагалось каждому из звуков приписать одно и только одно из предъявленных названий цветов.
3. И в третьей процедуре респонденты работали с фиксированным набором цветов, теперь уже представленных в виде окрашенных в соответствующий цвет карточек.
Две первых методики не могут считаться валидными по причине того, что в них материалом для сравнений выступают не сами цвета, а их наименования, в то время, как результаты одного из наших исследований показали что, это далеко не равнозначные явления (Пугачева Т., «Соотношение зон спектра и цветонаименований в русском языке», www.dnp.ru):
— у каждого из цветов есть оттенки, которые большинство испытуемых признает типичными (1-2 оттенка для разных цветов) и есть оттенки, где мнения разных испытуемых гораздо меньше совпадают, так называемые области цвета (4-26 оттенков для разных цветов);
— широта областей разных цветов различна,
— разные цветовые области обладают разной сфокусированностью,
— есть оттенки, к которым применимы два базовых цветовых названия (зеленый и желтый, синий и голубой, розовый и красный)
— есть оттенки, к которым не применимо ни одно из базовых цветовых названий, а применимы только смешанные наименования (коричнево-зеленый) или низкочастотные наименования (болотный).
Таким образом, если мы попросим испытуемого представить, с каким цветом у него ассоциируется тот или иной звук, а ответ от него будем ждать в виде цветовых наименований, то мы получим в значительной мере искаженные данные. Испытуемые могут представить себе один и тот же оттенок, а назвать его по-разному (синий и голубой), или, наоборот, представить себе разные оттенки, а назвать их одним более стандартным словом; испытуемый может представить себе оттенок, для которого нет стандартного наименования, а в условиях жесткого эксперимента, где даны только 6 цветов, «приблизить» свой оттенок к одному из них, и, тем самым, мы потеряем в точности наших данных.
Следовательно, включение в исследование звуко-цветовых соответствий «между» звуками и цветами дополнительного звена цветонаименования искажает данные, нарушает их точность, делает их более грубыми.
В третьей же методике, которую использует А.П.Журавлев, валидность нарушена за счет того, что диапазон цветов, с которыми испытуемый может сопоставлять звуки, ограничен только шестью цветами. Тем самым, мы получаем не столько данные о том, какому звуку соответствует какой цвет спектра, сколько данные о взаимосочетании 6 звуков и 6 цветов.
Кроме того, в своей работе А.П.Журавлев уделяет достаточно большое внимание обоснованному выбору того, что будет оценивать испытуемый. Ведь мы можем попросить респондента сопоставить с цветом написанные на карточках буквы или произнесенные звуки. В описанных выше экспериментах звуки и отображающие их буквы предъявлялись одновременно. Однако, разумно ли это? А.П.Журавлев утверждает, что только после знакомства с буквами ребенок начинает выделять и дифференцировать звуки речи. Но, во-первых, это утверждение не может считаться верным: даже после овладения письмом человек не начинает различать все звуки (к примеру, не выделяет [р] и [р’] в качестве самостоятельных звуков), в особенности это становится очевидным при рассмотрении других языков от французского до китайского.
А во-вторых, даже если бы это было верно, нас интересует не осознанное и дифференцированное познание человеком звуков речи, а смутное, дорефлексивное, но влияющее на оценку отношение. И действительно, долговременное соседство звуков и букв в сознании грамотного человека не может не приводить к их влиянию друг на друга. Но не разумнее ли рассмотреть сначала впечатление респондентов от звука самого по себе, пусть и понимая при этом, что в явлении, которое мы увидим, не последнюю роль сыграл образ буквы?
По всем этим причинам наше исследование звуко-цветовых соответствий было проведено по иной методике.
Прежде всего, мы предъявляли именно звуки русского языка. Испытуемые слушали их в записи.
По сравнению с экспериментом А.П.Журавлева, наши результаты содержат информацию не только по гласным звукам, но и по согласным. При этом мы включили в экспериментальный материал и мягкие и твердые согласные звуки, на письме отображаемые одной и той же буквой: к примеру, в словах «ряд» и «рама» участвуют два разных звука, обозначаемые буквой «р», — мягкий [р’] и твердый [р] и их цветовые образы могут оказаться различными.
Каждый звук прослушали 30 испытуемых. Непосредственно после прослушивания им предлагали цветовой круг — круговой цветовой спектр плюс ахроматические оттенки (от черного до белого) (См. рис. 1). На круге испытуемый должен был отметить точку, цвет которой, по его мнению, наилучшим образом соответствует предъявленному ему только что звуку. Таким образом, решались сразу две проблемы: во-первых, испытуемый у нас имел дело напрямую с цветом, а не опосредованно через слово. Во-вторых, мы не вносили в его выбор цвета ограничений: ведь перед ним был не дискретный набор цветов, а все оттенки (хотя и в одной степени насыщенности).
Таким образом, нами были получены результаты, представленные в Таблице 1. В отношении каждого из звуков мы выделяли
· цветовые точки наибольшего соответствия — зоны цветового круга в 5°, на которые приходилось 3 и более выборов респондентов,
· цветовые области наибольшего соответствия — все соседние с точкой наибольшего соответствия зоны, в которых есть выборы испытуемых, объединяются в область.
Как оказалось, для многих звуков такая цветовая точка и область вокруг нее не одна: к примеру, звук [л’] — 5 респонденов видят зеленовато—голубым («245°), а другие 5 респондентов представляют его звуком глубоко-синего цвета («305°). Поэтому в Таблице 1 мы приводим все значимые (3 и более респондентов) области для каждого из цветов.
Кроме того, не все звуки, по-видимому, обладают одинаковой выраженностью цветовых ассоциаций. За звуками [р’] и [ё] 11-10 респондентов из 30 признают одну и ту же цветовую область, а вот звуки [с], [ц] и [з’] не обнаруживают больше 4 приверженцев одного мнения.
Подробно рассмотреть какие звуки лучше, а какие хуже ассоциированы с цветом, можно по Таблице 3. Из нее хорошо видно, что «окрашены», в основном, либо сонорные согласные звуки ([р], [н], [м]), либо гласные ([ё], [а], [е]), намного реже взрывные ([б], [б’]). А наиболее размытый, неочевидный цветовой облик у щелевых согласных ([ж], [х’], [з’]) и взрывных согласных ([к’], [т’]).
Таблица 3: Степень ассоциированности звуков с цветом и их фонетические характеристики.
Многие щелевые согласные ([ф], [х]) вызывают у людей ощущения, сходные с ахроматическими оттенками— черным, серым, белым.
В связи с этим возникает вопрос, нет ли связей между фонематическим характеристиками звуков (диезный-простой, глухой-звонкий, прерывный-непрерывный, взрывной/сонорный/щелевой/аффикативный/гласный) и цветом, в который субъективно окрашены эти звуки? Ведь выше мы только что проследили такую связь фонематических характеристик и «четкости» цветового образа.
Однако Таблица 4, в которой звуки представлены по порядку расположения их самых значимых цветовых точек на цветовом круге, показывает, что такой связи не наблюдается.
Таблица 4: Близость цветовых оценок звуков и их фонетические характеристики.
По-видимому, в процессе складывания цветовых ассоциаций звука действовали многие различные механизмы, и тип произношения не был в числе первых из них.
Сопоставить получившиеся в нашем исследовании данные с результатами экспериментов А.П.Журавлева можно по Таблице 2.
Таблица 2. Сопоставление данных по связи звуков и цветов.
По-видимому, в таблице 2 можно проследить, как по мере отклонения от свободной процедуры (от методики 1 к методике 3) ответы испытуемых А.П.Журавлева все в меньшей степени согласуются с данными, описываемыми в этой статье. Из этого мы можем заключить, что изменения в методике позволили восстановить преимущества, которые имела самая свободная из использовавшихся А.П.Журавлевым процедур (и которые были полностью утрачены в ходе двух других), и, в то же время, избегнуть ее недостатков.
Таким образом, в нашем исследовании с применением нового инструментария мы пришли, кроме самого сопоставления звуков и цветов, к некоторым содержательным выводам по теме звуко-цветовой синестезии. Сам по себе материал по сравнению с другими такого рода работами в русскоязычных звуках также расширен — получены данные по согласным звукам.
Расширенные и уточненные результаты представляют интерес как для психологов и лингвистов, работающих в области аудио-визуальной информации, так и для практиков рекламы и СМИ.
Пугачева Т., Дымшиц М.Н., Кулакова С.,
«Дымшиц и партнеры»
ЛИТЕРАТУРА.
- Журавлев А.П. Фонетическое значение. СПб, 1974.
- Иванова-Лукьянова Г.Н. О восприятии звуков. — В кн.: Развитие фонетики современного русского языка. М., 1966.
- Корж Н.Н., Пенова И.В., Сафуанова О.В. Денотативные значения цветонаименований // Психол. журн. 1991. Т.12, № 4.
Комментарии: